– Да. Потом глаза на меня поднял… Это был уже совсем другой человек. Преобразился совершенно, взгляд стал пронзительно-острым, очень неприятным, и руки затряслись, как у игрока. Засмеялся, как вампир какой-нибудь из фильма. В такую игру я, говорит, еще не играл, но все в жизни нужно попробовать. Я верю в свою счастливую судьбу, но и проигрывать умею, не сомневайтесь. Отчего же, говорю, мне сомневаться в вашем мужестве, вполне допускаю. Смеется, а в глазах страх, вижу ведь, что боится. Вы, говорит, какую игру предпочитаете больше всего? Никакую, отвечаю, и играть не собираюсь. Он просто позеленел, но в руки себя взял. Говорит так просительно, даже жалобно, видно, сильно ему загорелось воплотить свою идею в жизнь: пожалуйста, сыграем, мол, никак нельзя удержаться! – Простите нас, господин Икс. Мы в самом деле были несколько жестоки с вами… Это все Гиз! – В вашей практике были случаи, когда вы имели дело с душевнобольным и очень долго не замечали этого? персонификация заселённость прищепок ненавистница автомобилизация конгрессист отсвечивание – Извините. молодёжь солонец разговорник – Зачем тогда поехали? – спросил Скальд. Издалека донесся крик. Гиз с Ионом бросились из кухни, а Скальд с Рондой прыснули. – А не боитесь, – спрашиваю, – тринадцать – число ведь несчастливое? – Да любой нормальный человек так подумает. Они, эти конкурсанты-конкуренты, может, в жизни не видели столько богатства, а тут – протяни руку – и они твои, камешки, за которые им и жизнь отдать не жалко. – Ион беззвучно выругался. – Потом они всем своим и без того полусвихнувшимся сообществом окончательно сходят с ума. Трясутся над своими алмазами, прячут их по всему замку в ожидании корабля. Он должен прилететь через неделю. В результате они там друг друга, как бы это сказать помягче, убивают, и остается только Тревол. – Неужели в этом секторе дети могут распоряжаться собственной жизнью?